Как не попасть на улицу убийц Майдана

Версия для печати

Мы еще не победили империю. Мы вытащили сами себя из трясины за волосы, как барон Мюнхаузен, но нам нужна точка опоры. Вера. Нам надо поверить и перетерпеть. Нет слабых, которые не стали бы сильными. Нет врага, который не был бы побежден. «Ничто заранее не предопределено,- говорил один мудрый священник,- судьбы не существует. Есть сила и свобода воли. И суд Божий».

Нам придется пройти и через это. Через реинкарнацию Кернеса. Через апплодисменты Добкину, пожелавшему иметь улицу имени «Беркута» — убийц Майдана. И, может так случиться, через радость от поражения «плохого парня» Филатова и победы «хорошего парня» Вилкула. И вытерпеть ожог в нашей израненной душе от ликования Кивалова, упекшего в тюрьму лидера автомайдана.

Придется пройти через то скверное чувство, когда «все — плохие, и пусть они решают без меня, я в этом паноптикуме не участвую».

Суть больших испытаний в том, что по-настоящему начинаются они тогда, когда полоса препятствий, вроде бы, пройдена, и ты уже — чемпион. Не огонь, не вода, не медные трубы испытывают нас на прочность, а чувство бессилия от постоянно ускользающей победы. От беспомощности лидеров и усталости героев. От опустошенности послевоенным миром, который ты совсем не таким представлял.

Нам некому крикнуть: приди и помоги! Самим придется искать меньшее зло, выбирать между героями и законом. Мучиться в нравственных спорах о войне, которая безнравственна по своей природе. И наблюдать, как в пробитые в обороне страны бреши хлещет поток возвращающихся беженцев. Не тех, что бросили дома в Донецке, а тех, что, испугавшись революции, оставили высокие посты в Киеве. Они возвращаются, обустраиваются в партийных списках и кадровых резервах, обманывают детекторы лжи и удачно воюют с люстрацией.

А большинство никуда и не убегало. Забились в щели. Голосовали, как надо. Нацепили сине-желтые ленточки. А отдыхая летом в Крыму, сменяли их на полосатые. Так спокойнее.

Они готовы мстить. Всеобщим и тайным голосованием. Мстить за свою трусость. За Ленина, свергнутого на Бессарабке. За нашу ненависть к Путину. Они спутают нам ноги, повиснут на плечах мокрой ватой.

Они долго ждали на берегу, когда труп революции проплывет мимо, и им кажется, что этот час наступил.

Скажи нам, Днепропетровск, был ли ты искренним в те тяжелые времена, одеваясь в сине-желтые цвета? Или это все фантазии Коломойского? И ты от всей души празднуешь день советских партизан, 90 процентами голосов желаешь по-прежнему называться именем кровавого подельника Иосифа Сталина?

Скажите, Запорожье и Мариуполь, вам действительно так дорог совок, что вы готовы отдать голоса за политиков, купленных Ахметовым?

Они не зовут Путина, они просто хотят старого вина в старых мехах. Выдержанное, красное, с серпом и молотом, разве оно не крепче, не хмельнее?

Торговцы на базарах, парикмахеры в парикмахерских, кондукторы в троллейбусах, они — знают, и на чистом украинском убеждают нас: никаких российских войск на Донбассе нет, а это Порошенко, Коломойский и Ахметов зарабатывают деньги на войне. Так считать — спокойнее.

В тему: Владимир Ермоленко: «Украинцы привыкли любую власть считать оккупационной»

Затянут старую песню певички, каждая из которых считает себя «голосом Украины», поденщики, называющие себя журналистами, политологи, стращающие апокалипсисом. Убаюкивают: никакой войны нет, ты просто устал, отдохни.

Делать историю — утомительное занятие. Даже просто поменять название города. А вдруг не получится? А вдруг ошибемся? Не лучше ли оставить все, как есть? Очень хочется стабильности. Но стабильности во Вселенной нет, есть лишь инерция. И эта инерция зачастую — инерция падения.

Поиск человечности в захарченках и плотницких Мочановым и потом  Андреем Куликовым — это тоже от усталости. От истощения гражданского иммунитета. Это соблазн сдаться болезни, отлежаться, набраться сил. Кажется: нужна передышка, после которой обязательно победишь. Но Путин — не простуда. Он уничтожит уставших.

Усталость заставляет нас искать «зраду». Ведь мы не представляли себе, насколько все прогнило в нашем королевстве, и каких лишений требуют цели, которые мы себе намечтали. И страх от того, что не рассчитали силы, промахнулись со сроками, заставляет нас искать виноватых.

В тему: Анатомия «зрады»

Это не радикализм — это всего лишь усталость.

Кто-то устал от войны и хочет мира, кто-то — от перемирия и ждет, чтобы война расставила всех по своим пьедесталам.

Скажите, братья-патриоты, разве наше дело не справедливо, разве наша мечта не высока? Почему же мы так страшимся этого «особого статуса» с его выборами и амнистиями? Не верим в свои силы? Боимся, что бандиты проникнут на нашу территорию, в наши медиа, в нашу политику и переубедят нас? И мы покорно пойдем у них на поводу? Откажемся от НАТО? Послушно изменим Конституцию? Сольем Независимость?

Это состояние врачи называют панической атакой. Всепропальство делает нас ватниками — не надо ни Киселева, ни ольгинцев. Только всепропальство.

Население — оно всегда отличалось пофигизмом. Народ — часть населения, желающая перемен. Но таких, чтобы к лучшей жизни вожди вели не по пустыне, а вдоль молочных рек и кисельных берегов. И земля обетованная начиналась за калиткой. И только нация видит цель и не жалеет жизней. Но нация лишь часть народа, и очень маленькая часть населения. Она выдыхается, ряды ее редеют в сражениях, ее призывы глушит вата. И если мы не закроем собой бреши в этих рядах, она умрет.

Самым активным, как бы не гнула их спины усталость, рано или поздно придется забрать у Кучмы и Медведчука минские вожжи и огреть хромоногую имперскую кобылу, так чтобы пыль из-под копыт столбом валила. Навязать свою повестку дня. Ударить референдумом. Что было бы с нами, свали мы войну с Россией исключительно на Минобороны? Если бы не вступила в битву нация всеми своими ресурсами?

В тему: Виктор Медведчук: пора на допросы

Сегодня главное поле битвы — головы. Это война убеждений — а танки и грады лишь аргумент в споре. Надо отложить автоматы и вооружиться словом. Нужны не 100 тысяч солдат, а 100 тысяч агитаторов. Не за БПП, Укроп или Свободу, а за европейскую Украину. Чтобы пошли в предвыборный Лугандон. Чтобы говорили с людьми. Это будет чертовски опасно, но нашим ли добровольцам бояться смерти?

А потом начнется война экономик. И нам надо будет работать больше и лучше. И вата возропщет, потому что очень чувствительна к комфорту. Тому самому, когда можно жить по минимуму, но и не работать. А богатство, оно не может существовать без близости к победителю. Такова его природа. Бизнес политиков не предает, он предвидит. И если больно от того, что бывшие регионалы идут от партии власти — выпейте анальгину.

Мы еще не победили империю. Мы вытащили сами себя из трясины за волосы, как барон Мюнхаузен, но нам нужна точка опоры. Вера. Нам надо поверить и перетерпеть.

Бегуны-стайеры знают, что такое второе дыхание. Это когда уже нет никаких сил, когда — кранты, и есть одно желание: сдаться и отдышаться. Но если перетерпеть, то рано или поздно ощутишь, как вдох становится необычайно глубоким, проникающим в самую душу, как появляется окрыленность, и ватную усталость снимает как рукой. И понимаешь, что нет ничего невозможного. Нет слабых, которые не стали бы сильными. Нет врага, который не был бы побежден.

«Ничто заранее не предопределено,- говорил один мудрый священник,- судьбы не существует. Есть сила и свобода воли. И суд Божий».

—

Евгений Якунов, Виктор Мишковский; опубликовано на сайте агентства Укринформ

В тему:

• Дмитрий Левинский: Где кончается патриотизм и где начинается «зрада»?
• Распроданный патриотизм
• Неправильные украинцы и что их ждет
• 50 оттенков измены. Анатомия украинского пессимизма
• Этого не сделает никто, кроме нас. Просто больше некому