Дело, объясняющее, кому нужны были массовые убийства 20 февраля, тормозится в суде

Версия для печати

Начальник Департамента по делам Майдана Офиса Генпрокурора Алексей Донской рассказал - о том, зачем бывшее руководство МВД уже после массовых расстрелов титушкам автоматы Калашникова, где готовились убийства и какой на самом деле была цель так называемого "Харьковского съезда" в конце февраля 2014 года?

В интервью изданию Цензор.НЕТ  он рассказал также о том, кто и как нанимал титушек, сколько им платили и за какие услуги, а также почему законопроект о заочном осуждении нельзя принимать исключительно под дела Майдана.

Ответы на эти и другие вопросы можно будет услышать, если наконец начнется судебное разбирательство одного из самых резонансных дел Майдана.

Но когда это произойдет - неизвестно. Хотя в суд материалы производства передали еще в 2016 году, до сих пор не состоялось ни одного заседания по существу. Поэтому большинство этих вопросов мы переадресовали начальнику Департамента организации, процессуального руководства досудебным расследованием и поддержания публичного обвинения в уголовных процессах о преступлениях, совершенных в связи с массовыми протестами в 2013-2014 годах, Офиса генпрокурора Алексею Донскому. 

"Высказывания о государственном перевороте - минимум манипулятивно"

На эту тему: Евгения Закревская: "Процесс над "Беркутом” был образцовым. Пока их не отдали России”

- Алексей, Верховная Рада проголосовала за постановление, которым признано на уровне парламента, что исторически была Революция Достоинства, а не госпереворот, как пытаются заявлять отдельные "адепты Кремля". На ваш взгляд, оно будет иметь юридические последствия?

- Думаю, постановление имеет больше морально-политическое значение, поскольку никоим образом не снимает тех процессуальных обязанностей по доказыванию, которые есть у прокурора и следователя. То есть, это не тот документ, который устанавливает юридический факт, который не подлежит доказыванию в уголовном производстве в суде.

- Вообще в судебных процессах к понятию "госпереворот" часто апеллируют адвокаты, защищающие правоохранителей или титушек. Такой документ в таких случаях будет иметь значение?

- Если "адепты Кремля", о которых вы упомянули, не являются участниками уголовного производства, значение их публичных комментариев для судебных процессов не имеет никакого значения.

А если это адвокаты подозреваемых или обвиняемых, или, например, отдельные свидетели, то не представляю, каким образом это постановление может помешать им использовать ту терминологию, которую они хотят. Другое дело, что любые слова должны быть подкреплены конкретикой, фактажем, иначе они ничего не стоят. Поэтому, по моему мнению, все эти высказывания о государственном перевороте минимум манипулятивные.

- То есть доказательствами?

- Да, именно доказательствами, которые бы отвечали на вопрос: если это был госпереворот, то кто его организовал и как это соотносится с фактическими обстоятельствами, относящимися к предмету расследования или судебного разбирательства. Если мы, например, берем дело о массовых убийствах 20 февраля 2014 года на Институтской, то я вижу в этом сугубо криминал, а не политику. Обвиняемым инкриминируется неизбирательное применение оружия к неограниченному количеству безоружных протестующих.

Поэтому, когда адвокаты бывшего президента в разрезе данного дела начинают апеллировать к тому, что уже после расстрелов были достигнуты определенные политических договоренности, Януковичу Виктору Федоровичу якобы давались гарантии европейскими лидерами, которые в дальнейшем не были соблюдены, то я искренне не могу понять - к чему здесь эти высокие геополитические материи? Каким образом такие аргументы, даже если бы они соответствовали действительности, отменяют или объясняют массовые убийства 20 февраля 2014 года?

С другой стороны, мы знаем, какие события были после расстрелов на Институтской. Мы знаем, кому было выдано оружие со складов МВД 20 февраля (кстати, уголовное производство в отношении этих событий тормозится в суде уже на протяжении 5 лет, там до сих пор продолжается подготовительное судебное заседание, то есть даже не начато судебное разбирательство). Все делается для того, чтобы не было дано юридически значимой оценки факта передачи этого оружия должностными лицами МВД так называемым титушкам, а единственной формой такой оценки является приговор суда, вступивший в законную силу.

Согласитесь, вполне логичный вопрос: зачем бывшим руководством МВД через 5 часов после массовых убийств на Институтской было выдано титушкам 156 автоматов Калашникова и более 40 000 боеприпасов к ним? Что делать с таким количеством оружия, переданного сторонним лицам?

Также мы знаем о дальнейших событиях "Харьковского съезда" 22 февраля 2014 года, который не пошел по тому сценарию, по которому планировался организаторами. То есть, если уж говорить о государственном перевороте, то надо анализировать в комплексе именно эти события, чтобы иметь понимание, кем и для чего они инициировались.

- Я бы еще добавила: и какая задача у этого переворота была ...

- Точно. Поэтому в плоскости общественного освоения риторики по госпереворота это постановление, безусловно, будет иметь важное значение. Потому что это решение парламента, в нем изложены определенные факты - это общеобязательный документ. Но с точки зрения уголовного процесса, думаю, это не ограничит в манипуляциях тех, кто по-прежнему к ним прибегал. И не освободит нас от обязанности доказывания по каждому преступлению всех его обстоятельств.

- Расскажите, пожалуйста, подробнее о деле, которое вы упомянули. О нем мало говорят публично.

- Жаль. Считаю, что это дело может быть ключом для объяснения - для чего и кому нужны были массовые убийства людей 20 февраля.

- Сколько в нем обвиняемых?

- Четыре. Это трое правоохранителей (на момент совершения преступления) и гражданское лицо. Этому лицу, находившемуся в группе гражданских лиц, так называемых титушек (подавляющее их большинство с 2014 года объявлены в розыск и досудебное расследование в отношении них осуществляется в отдельном уголовном производстве) правоохранителями вечером 20 февраля 2014 года и было выдано оружие со складов МВД. В дальнейшем оружие и боеприпасы были вывезены в офис, который следствие условно называет одним из штабов титушек - из него осуществлялись руководство и координация деятельности таких лиц.

Еще в январе 2016 года это дело передали в суд. Там несколько раз менялся состав суда, также менялась подсудность.

Один из обвиняемых по данному делу был освобожден из-под стражи без решения суда, по причине истечения срока меры пресечения, своевременное рассмотрение вопроса о продлении которого было сорвано адвокатами путем использования пробелов в УПК Украины, злоупотребления правами и других, прямо не запрещенных законом средств искусственного затягивания судебного процесса и системного противодействия уголовном производству. Как результат, ходатайство прокуроров об избрании обвиняемому меры пресечения в виде содержания под стражей, которое вообще-то должно рассматриваться безотлагательно, но не позднее 72 часов, не были рассмотрены судом более 2,5 лет. То заседание срывала сторона защиты, то суд переносил рассмотрение.

Само дело, как уже отмечалось, более пяти лет фактически находится без движения (в том числе более трех лет у судьи, который рассматривает данное дело сейчас), в нем даже не начался судебный процесс.

- Какой суд?

- Шевченковский районный суд г. Киева. С одной стороны, мы понимаем, что судья может быть слишком загруженным. В то же время у нас нет оснований предполагать, что в пределах одного суда у разных судей, рассматривающих уголовные производства, нагрузка может быть несоизмеримо разной. Поэтому будет вполне корректным сравнить, как, например, в этом же суде при рассмотрении дел в отношении бывших судей Печерского суда, перед принятием им по делам Майдана оправдательных приговоров, заседания назначались по несколько раз в неделю, несмотря на возражения представителя потерпевших. И взять данное дело, где за весь 2018 год было назначено лишь 7 судебных заседаний, а за 2019-й - 5, причем подавляющее большинство их не состоялась. Только в прошлом году, после заявления прокурорами ходатайств о соблюдении разумных сроков судебного разбирательства, заседания стали назначать чаще, но и в дальнейшем они систематически снимаются с рассмотрения судом или срываются стороной защиты.

- То есть, никто не спешит по делу об оружии?

- Совсем. По моему мнению, цель стороны защиты - чтобы ни одного приговора по этому делу не было принято, ибо дело нивелирует саму возможность отдельных политиков и адвокатов бывших руководителей и в дальнейшем манипулировать темой государственного переворота.

- Где это оружие сейчас?

- Неизвестно.

- А как узнали, что его выдавали?

- Во-первых, это подтверждено соответствующими документами. Во-вторых, лицо, которое получало его со складов МВД, поставило там свою подпись.

- Настоящая фамилия?

- Нет, подписался, как лейтенант Кутепов. Хотя у обвиняемого другая фамилия и он никакой не лейтенант. Почерковедческая экспертиза доказала, что это его подпись.

- Это такой юмор ли?

- Это возможно действительно было бы смешно, если бы не имело следствием выдачу третьим лицам оружия со складов МВД в количестве, достаточном для того, чтобы вооружить целую роту и вести затяжные боевые действия. Кстати, именно этот "лейтенант" и был освобожден из-под стражи с помощью процессуальных диверсий.

- Что вы вкладываете в понятие "процессуальные диверсии"?

- Заведомо необоснованные отводы суда, прокурорам, очевидно безосновательные (юридически бесперспективные) ходатайства, которые имеют целью исключительно затягивание времени, "адвокатские карусели" в делах, где два и более обвиняемых и/или адвокатов. Одна из классических схем процессуальной диверсии такова: где-то до шести часов вечера заявлять ходатайства, требовать ознакомления с материалами дела, с которыми сторона защиты давно знакома или имела возможность ознакомиться раньше, а после 18 часов - без всяких оснований заявить отвод судье. А отвод требует автораспределения, которое в этот день уже некому делать. На следующий день, после рассмотрения отвода, отвод заявит уже другой адвокат или обвиняемый, и так далее.

Еще распространена практика процессуальных диверсий - якобы занятость адвоката в другом процессе, и конечно же обвиняемый возражает против рассмотрения дела именно без этого адвоката, даже если его защищает несколько адвокатов. Если в таком случае суд удовлетворит ходатайство прокурора о привлечении адвоката из бесплатной правовой помощи, то тот обязательно попросит время, достаточное для ознакомления с материалам дела, и суд не вправе отказать в этом. При этом, как правило, получается так, что адвокат бесплатной правовой помощи, чьи услуги, напомню, оплачиваются государством, по странному стечению оказывается знакомым адвоката, который не явился, и добросовестно и последовательно придерживается "тактики" последнего по срыву судебного заседания любой ценой.

В таких случаях бесплатный адвокат после изучения дела исчезает и возвращается предыдущий.

Считаю, что проблема прежде всего в законодательстве, которое не должно исходить из презумпции добросовестного поведения конкретного адвоката или прокурора. Кстати, в Уголовном процессуальном кодексе предусмотрено немало предохранителей от злоупотреблений прокуроров и следователей. То очевидно, что должны существовать и зеркальные предохранители в отношении адвокатов, чтобы исключить или хотя бы свести к минимуму процессуальные диверсии, которые, к сожалению, на сегодня во многих процессах стали нормой, неким сомнительным критерием успешности деятельности защитника в уголовном производстве. Процессуальные диверсии не должны в принципе быть элементом адвокатской тактики, так как по уровню вреда для правосудия это, по моему мнению, зло такого же уровня, как, например, фальсификация доказательств или выбивание следователем показаний у подозреваемого.

Вот по делу о выдаче оружия титушкам у нас четверо обвиняемых. Каждый по закону может иметь в суде до 5 защитников. Здесь их гораздо меньше. Но достаточно и тех, что есть, чтобы периодически срывать заседания из-за неявки хотя бы одного из них.

- Кто эти трое правоохранителей, которые выдавали оружие? Можете назвать хотя бы их должности в то время?

- На данном этапе скажу, что это сотрудники органов внутренних дел, в том числе, занимающие административные (руководящие) должности, и в ведении которых находилось указанное оружие.

- А что было с оружием после того, как его вывезли со складов МВД?

- Если проанализировать хронологию событий, то в ночь с 19 на 20 февраля собирают так называемых титушек в Ботаническом саду. У нас есть прямые показания о том, что им должны были привезти оружие. Не это, конечно, другое. Затем сценарий меняется, потому что в два тридцать ночи их распускают. До начала расстрелов на Институтской остается чуть больше шести часов.

Причем эти лица были удивлены, и во время допросов высказывали непонимание - зачем их было там держать без дела до момента, когда уже не ходил общественный транспорт, и ночью отпускать по домам.

- Что было дальше?

- Происходят убийства на Институтской, и через 5 часов после последнего убийства титушкам выдается такое количество огнестрельного оружия. Если бы его задействовали, представляете, что можно было бы сделать?

- Правильно ли я поняла, его выдавали уже после убийств людей на Институтской?

- Да.

- Зачем его выдавали?

- Есть доказательства, подтверждающие, что это делалось для массовой эскалации насилия в Киеве, создания обстановки хаоса и организации беспорядков с применением оружия. Основная цель - создать соответствующий фон и условия под так называемый "Харьковский съезд", запланированный на 22 февраля.

Только этот съезд по причинам, независящим от воли и желания его организаторов, пошел по другому сценарию, чем это планировалось изначально.

Тогда в Харьков на съезд приехало немало высокопоставленных чиновников Российской Федерации ...

- И кто же?

- Например, председатель комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков, сенатор от Псковской области Михаил Маргелов, губернатор Белгородской области Евгений Савченко, губернатор Ростовской области Василий Голубев, губернатор Воронежской области Алексей Гордеев, губернатор Брянской области Николай Денин. Но показательно, что прибыв в Харьков, никто из них на съезде так и не появился.

Кроме того, 18 февраля, и это тоже доказано, Николай Янович Азаров, который в то время уже 3 недели как не был премьер-министром Украины, летал в Российскую Федерацию на встречу с Путиным.

Помните, когда Янукович встречался с лидерами оппозиции? Это было в ночь с 18 на 19 февраля, во время штурма Майдана и Дома профсоюзов. Тогда же Янукович общался с помощью спецсвязи с Путиным, а в этот момент у того был Азаров.

И именно Азаров должен был принять участие в "Харьковском съезде". Утром 19 февраля он возвращается из Москвы в Киев, а вечером 20 февраля вылетел из Киева в Харьков. Днем 21 февраля Азаров, в ходе подготовки к съезду, даже собирал в Харькове партийный актив Партии регионов, но около пяти часов вечера 21 февраля, неожиданно для тех, кто его сопровождал, в том числе и для собственной охраны - вдруг решил покинуть территорию Украины. Он уехал в РФ на автомобиле, через пограничный пост "Гоптовка" в Харьковской области. Зато через 3 часа после покидания Азаровым территории Украины, в Харьков, для участия в съезде вылетел на тот момент действующий президент Украины Виктор Федорович Янукович. Однако в конце концов последний на съезде тоже не появился.

Еще один важный момент, который мы установили. Впервые этот съезд был анонсирован в СМИ именно 20 февраля, после расстрелов. Было провозглашено, что в условиях массового применения насилия и убийств в Киеве, есть потребность в Харькове собраться представителям определенных регионов и определиться, как им быть дальше. Но мы доказали, что этот съезд начали готовить еще в начале февраля, задолго до того, как начали убивать людей на Институтской.

И, чтобы не говорить больше, можно просто увязать всю эту цепь событий: подготовка съезда, его анонсирование непосредственно после убийств, выдача оружия титушкам и съезд, который просто по вынужденным причинам пошел не по тому сценарию. Вот именно потому, что этот съезд уже невозможно было "спасти", от участия в нем и отказались сначала Азаров, а в дальнейшем Янукович и высокопоставленные чиновники РФ.

- Хорошо, если вы не хотите говорить, пофантазируем. Они не появились, так как что-то угрожало их жизни?

- Нет. Этот съезд, как и применение оружия, выданного титушкам 20 февраля, имели бы смысл только в условиях безвластия в Киеве, для чего не должна была работать Верховная Рада. И, по нашим данным, организаторы съезда рассчитывали, что законодательный орган в количестве депутатов, достаточном для принятия решений, не соберётся, ведь большинство в парламенте в то время, когда Виктор Федорович Янукович был у власти, ориентировалось на него. Помните показания бывшего президента, которые он давал в Святошинском райсуде Киева по видеоконференции? Он с обидой говорил о, кажется, 42 людях из его фракции, которые якобы его предали. То есть можно лишь предполагать, что было бы в случае, если бы на момент проведения "Харьковского съезда" в Киеве не собралась бы Верховная Рада, а Янукович, как легитимный глава государства, принял бы участие в съезде.

А в условиях работающей Верховной Рады сценарий, по которому планировался съезд, уже не могли реализовать.

- Применение оружия, по данным следствия, планировалось в Харькове или в Киеве?

- В Киеве. Но куда это оружие пошло в дальнейшем, можно только догадываться. Из этих автоматов в настоящее время нашли только пять.

- Их выдавали, чтобы убивать, создавая хаос?

- По крайней мере, по нашим данным планировалось именно это. Чтобы были основания заявить, что в Киеве - безвластие, массовые убийства, неконтролируемая ситуация. И, таким образом, жителям тех регионов, представители которых собрались на съезд, надо как-то самоорганизовываться и себя защищать.

Вероятно единственный, кого на этом съезде "забыли" предупредить, что все пошло не по плану, - ныне покойный глава "Оплота" Евгений Жилин. Не буду пересказывать его слова, но если кто-то хочет понять, что должно было произойти, стоит послушать его выступление на съезде.

- Депутаты в первом чтении поддержали законопроект о заочном осуждении. В обращении адвокатской совещательной группы отмечается, что он разблокирует дела Майдана. Можете объяснить, почему эти изменения в уголовно-процессуальном законодательстве такие важные и какие именно процессы они разблокируют?

- Хочется надеяться, что этот закон будет принят и его окончательная редакция будет кардинально отличаться от принятой в первом чтении. Ттак как и риторика, и те аргументы, которые звучали с трибуны Верховной Рады, откровенно говоря, смущают. Мол, мы в первом чтении принимаем, но ко второму надо переделать. И я боюсь, чтобы его не переписали, - в существующем виде он, хоть и не идеальный, но решает многие проблемы "заочки".

- А в чем основная проблема "заочки"? Получаются же разрешения на специальное досудебное расследование, начался первый процесс по процедуре специального судебного производства в отношении бывшего "беркутовца" по событиям 30 ноября.

- Проблема в отсутствии правовой определенности. Поскольку в Уголовном процессуальном кодексе категория "международный розыск", с которой связывается возможность осуществления заочной судебной процедуры, никоим образом не конкретизирована. Как результат, суды не имеют единого подхода к применению данной правовой категории, и порой такие подходы в различных судах (и даже у разных судей в пределах одного суда) - взаимоисключающие. Отдельные судьи (правда, в последнее время таких меньше) отождествляют его исключительно с розыском Интерпола. Хотя Интерпол, и мы это в судах демонстрировали, шлет нам письма, где указывает: когда вы в национальных судах доказываете, что осуществляется международный розыск, то не имеете права ссылаться на розыск Интерпола. Сначала докажите суду, что осуществляете международный розыск другими средствами, и только получив решение о содержании под стражей, без ссылки в ней на розыск Интерпола, обращайтесь к нам.

Другим судам достаточно постановления органа следствия об объявлении лица в международный розыск.

Некоторые судьи считают, что одного только факта вынесения постановления недостаточно, оно должно выполняться, соглашаясь, что достаточно направить запросы в правоохранительные органы других стран. А отдельные настаивают, чтобы хоть в какой-то стране такой запрос приняли к исполнению.

Также есть случаи, когда суды устанавливают собственные критерии, с которыми они связывают доказательства факта объявления лица в международный розыск.

То есть фактически происходит неодинаковое применение судами правовой категории, которая не имеет законодательного определения, и единственный выход из ситуации - четкое правовое регулирование данного вопроса.

- Это я могу применять как угодно, не имея юридического образования. Но судьи должны знать процессуальное законодательство.

- Татьяна, но здесь речь идет не о знании законодательства. Как быть следователям, прокурорам или судьям, если эта категория в УПК вообще не раскрыта, когда сам законодатель не привел определение того, что он имел в виду? Кодекс нам говорит, что заочная процедура возможна, если человек объявлен в международный розыск, но нигде не указано, что же такое международный розыск. Поэтому проблема не в судьях, а в законодательстве. Видел, кстати, в одном из СМИ публикацию в отношении судьи ВАКС, которая дала разрешение на специальное досудебное расследование, а в дальнейшем Высший совет правосудия привлек ее за это к дисциплинарной ответственности. К сожалению, еще одно негативное, разрушительное следствие правовой неопределенности.

Законопроект, который проголосован в первом чтении, направлен на то, чтобы снять эту проблему. Если останется такая редакция, то заочка не будет привязываться к международному розыску.

- А как вы сейчас пытаетесь доказывать, что международный розыск осуществляется, учитывая позицию Интерпола?

- Приведу в пример дело по событиям 20 февраля, которое слушается в Святошинском райсуде Киева, там, где на скамье подсудимых бывшие "беркутовцы". Суд присяжных в отношении тех экс-"беркутовцев", которые после обмена не вернулись из РФ в Украину, своим постановлением определил собственные критерии международного розыска. Он отметил, что об объявлении международного розыска должен свидетельствовать тот факт, что соответствующие институты других стран на своей территории будут этот розыск осуществлять. Таким образом мы, с использованием возможностей международного полицейского сотрудничества, направили запросы в отдельные европейские государства, пока ожидаем от них ответа. Надеемся, что наши запросы будут удовлетворены и на территории этих государств компетентные органы будут осуществлять розыск обвиняемых. Если такие ответы поступят, мы сможем доказать суду присяжных, что розыск соответствует критериям, которие он определил.

- И сможете дальше двигаться в этом деле?

- По сути, сейчас это два дела. В отношении двух человек, вернувшихся в Украину, и еще трех, которые не вернулись. Если мы докажем факт совершения международного розыска, у нас появятся основания поставить перед судом вопрос об объединении этих дел. У нас такая структура обвинения, что крайне важно, чтобы в отношении всех этих лиц судебное разбирательство происходило вместе, в одном производстве. Потому что они действовали как единое подразделение, действия всех обвиняемых были взаимнообуславливающими, конклюдентными, объединенные общим умыслом.

Даже если предположить, что кто-то из "беркутовцев" не стрелял, то своими согласованными действиями в составе группы он обеспечивал возможность стрелять другим.

- Комментируя законопроект, депутаты заявляли, что эти изменения в УПК хоть и принимаются дляо дела Майдана, будут применяться в дальнейшем для всех граждан и во всех производствах. И если правоохранители будут этим инструментом злоупотреблять, люди могут даже не узнать, что их судят заочно. Как предотвратить такие злоупотребления? Нужно прописать какие-то дополнительные предохранители?

- Вот об этой риторике народных депутатов я говорил. Некоторые из них заявляли, что мы примем законопроект, но только в первом чтении, и он должен касаться только дел Майдана. Но не могут быть разные Уголовные процессуальные кодексы для дел Майдана и для других дел. Не может расследование преступлений одной категории регулироваться различными законами. В этих процессах мы расследуем, например, похищение людей, пытки, убийства, связанные с событиями на Майдане. Это значит, что и другие похищения, пытки и убийства должны расследоваться и слушаться в судах по тем же самым процессуальным правилам, и здесь не может избирательности.

О том, что люди вроде могут даже не узнать, что их судят заочно, знаете, не вдаваясь в детали механизма надлежащего уведомления лица (потому что это отдельная узкоспециализированная тема и вряд ли эти вопросы будут интересны рядовому читателю), скажу только одно. Между невозможностью узнать и нежеланием знать - целая пропасть. Примерно такая же, как, например, между незнанием о вызове в суд и демонстративным выбрасыванием только что врученной судебной повестки из автомобиля.

- А что же относительно злоупотреблений?

- Я откровенно не понимаю аргументы относительно злоупотреблений. Во-первых, злоупотребления и механизмы их недопущения - это совсем другая проблематика, которая явно не решается законодательным блокированием специальной формы уголовного судопроизводства (имею в виду "заочку").

И если уж говорить о процессуальных предохранителях от злоупотреблений, которые должны носить более или менее универсальный характер (то есть быть едиными для всех), то в них априори гораздо большей степени нуждаются подозреваемые, которые не уклоняются от следствия, чем те, что подались в бега, выехали из Украины и объявлены в розыск.

Поэтому в подобной аргументации я вижу явную подмену предмета дискуссии.

Во-вторых, если, например, ограничивать "заочку" только делами Майдана с той же сомнительной мотивацией - не допустить злоупотребления, возникнет закономерный вопрос - если существует риск злоупотреблений с "заочкой" в других делах, то что дает основания исключать такой же риск в делах Майдана?

Поэтому хотелось бы, чтобы принципиальные позиции данного законопроекта, проголосованные в первом чтении, не были разбалансированы и нивелированы изменениями к нему. Тем более, что по моему убеждению, этот законопроект в нынешней редакции содержит достаточно предохранителей от возможных злоупотреблений, о которых вы упоминали.

- Какие именно?

- Например, там четко определено, что сторона обвинения должна доказать факт надлежащего уведомления подозреваемого, который выехал за пределы Украины и/или находится в другой стране или на временно оккупированных территориях, об осуществлении его вызова. А уже способ доказывания данного факта может быть разным, однако обязанность такого доказательства всегда лежит на следователе, прокуроре.

- Процитирую коллегу, которая смоделировала такую ситуацию. Человек поехал пожить куда-то на острова, чтобы отдохнуть от цивилизации, в том числе интернета. И не знает, что ГБР выложило на сайте сообщение о вызове на допрос или о розыске. По домашнему адресу тоже некому об этом сообщить, человек одинок. В результате его заочно судят. Как быть, когда человек вернется в Украину?

- В таком случае мы никак не докажем, что человек знал об осуществлении вызова, то есть в смоделированной вашей коллегой ситуации "заочка" будет невозможна из-за недоказанности факта надлежащего уведомления.

Ну если конечно тот, кто отдыхает от цивилизации без интернета где-то на островах, не выложу текст сообщения о вызове на допрос в своем видеоблоге на youtube-канале, с соответствующим комментарием. Или в другой способ не позволит следователю, прокурору доказать, что он действительно с ним знаком.

- Генпрокурор в недавнем видеообращении заявила о высокопоставленных лицах, которым предъявлено подозрение по событиям 18-20 февраля. Можете назвать, кто эти лица и что именно им инкриминируют?

- Это бывшие президент государства, министр внутренних дел и его заместители, председатель СБУ и его первый заместитель - председатель Антитеррористического центра, министр обороны, экс-руководители столичного главка милиции и бывший командующий внутренних войск МВД. Они все находятся за пределами Украины. Квалификация действий у них разная, но им инкриминируются преступления, связанные с организацией убийств и покушений на убийства протестующих, превышение власти и служебных полномочий и ряд других преступлений.

- Если по ним будут приговоры, а они все равно не вернутся, что дальше? Иногда кажется, что им безразлично, что их будут судить в Украине.

- Не совсем так. А ведь есть еще материальный аспект. У этих чиновников арестовано немало имущества на крупные суммы. У нас по делам потерпевшими заявлены гражданские иски. Поэтому, если мы сможем в суде доказать вину этих лиц и будет обвинительный приговор, то суд обязан будет так же принять решение по искам потерпевших. Это означает, что арестованное имущество чиновников, которым инкриминируются преступления, совершенные во время массовых акций протестов на Майдане, может быть направлено на возмещение материального и морального вреда потерпевшим.

Кроме того, у Украины есть международные договоры со многими странами о правовой помощи. То есть в случае осуждения, они никуда, кроме России, не смогут поехать. И даже находясь на территории России, они будут постоянно зависеть от того, не сменится ли там власть.

- Олег Татаров, который во время Революции Достоинства занимал должность заместителя руководителя Главного следственного управления МВД, фигурирует в каких-то делах Майдана?

- Оперировать термином "фигурирует" нельзя, такая категория в уголовном процессуальном законе отсутствует. В то же время статуса подозреваемого или обвиняемого он не имеет. Относительно того, проверяются ли его действия в уголовном производстве, я не могу сказать. Во-первых, я не процессуальный руководитель во всех производствах и не имею права их комментировать. Во-вторых, в каждом деле может проверяться круг лиц, которые работали в определенной институции или были причастными к определенным событиям. И этот круг не может быть ограничен или категорически определен.

- А что с Александром Куксой, который во время Майдана был заместителем руководителя главка СБУ в Киеве и Киевской области и отвечал за борьбу с терроризмом?

- Это действительно не та ситуация, что я не хочу дать какую-то информацию, но повторюсь: в каждом производстве есть процессуальный руководитель, и только он определяет объем информации, относящейся к тайне следствия, и какую нельзя разглашать. По господину Куксе нет криминального производства, есть по событиям 18-19 февраля. В этом уголовном производстве процессуальным руководителем является мой подчиненный. И только он и следователь уполномоченные определять, что и в каком объеме можно говорить.

- ГБР расследует производства о гибели правоохранителей. В этом деле кому-то вручены подозрения?

- Сейчас сообщено о подозрении двум лицам. Одно из этих лиц скрывается от следствия, находится за пределами Украины.

- А кто эти люди? Они были мирными протестующими, которые защищали свою жизнь, или это какие-то провокаторы, которые специально совершали убийства?

- Вряд ли можно называть мирными протестующими лиц, применивших оружие. Относительно истинных мотивов их действий, думаю, на данном этапе уголовного производства говорить об этом преждевременно.

Вообще, учитывая оценки, которые можно увидеть в СМИ по поводу проведения расследования в данном производстве, особенно повторяющиеся в последнее время, хотел бы обратить внимание на следующее.

К нам не стоит очередь из тех, кто хотел бы сообщить об обстоятельствах, при которых данное лицо или лица применяли оружие в отношении правоохранителей.

Зато один народный депутат Украины длительное время игнорировал вызовы следователя, однако неоднократно обещал еще Сергею Викторовичу Горбатюку, что явится на допрос и даст показания по поводу этих событий, однако, к сожалению, так и не сдержал своего слова. А в своих публичных выступлениях он ссылается на то, что общество, по его мнению, еще не готово узнать правду.

В то же время было бы очень наивным рассчитывать, чтобы факты гибели и ранений правоохранителей не будут расследоваться, и каждому такому факту не будет дана правовая оценка.

Поэтому следователи и прокуроры в соответствующем уголовном производстве осуществляют следственные действия, направленные на установление лиц, которые стреляли в стражей порядка, и их задача, как я уже отмечал, всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства, при которых это происходило.

Поэтому меня искренне удивляет возмущение и отдельные комментарии политиков по поводу обысков или иных процессуальных действий, проводимых в этом производстве. Элементарный вопрос - а как может быть иначе?! Есть насильственная смерть человека и следствие обязано ее расследовать.

С другой стороны, если тот, кто применял оружие в отношении милиционера, считает, что он таким образом защищался, находился в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости или в другом состоянии, что исключает уголовную наказуемость деяния, то он должен привести следующие факты во время следственных действий, чтобы следователь и прокурор могли проверить его версию.

И еще одно. Хочу напомнить, что ни один протестующий, который был убит или получил огнестрельное ранение 20 февраля 2014 года на улице Институтской, не имел оружия. Поэтому вопрос - когда на Институтской происходили расстрелы безоружных людей, куда делись те, кто перед этим стрелял в правоохранителей, и какие цели они преследовали, остается открытым.

- Что за дело о финансировании титушек, которое Офис генпрокурора еще не передал в ГБР? Нам о нем сказал в интервью Артем Яблонский, заместитель руководителя управления по делам Майдана ГБР. Вы можете об этом рассказывать?

- Поскольку в целом мы расследуем 4300 эпизодов преступлений, у нас есть несколько магистральных производств. Под магистральными мы имеем в виду производства, которые объединяют тематически и хронологически определенные события. Вот одно из магистральных производств - это дело о противоправных насильственных действий в отношении протестующих, применении оружия, причинении телесных повреждений. Второе касается убийств и ранений всех правоохранителей. Еще одно - незаконные привлечения к ответственности протестующих, это производство по следователям, прокурорам и судьям. И т.д. Постепенно, по мере доказывания преступления, из магистрального производства выделяются материалы по конкретному подозреваемому и в дальнейшем обвинительный акт направляется в суд.

Вот такое же магистральное производства у нас расследуется по преступной организации гражданских лиц, так называемых титушек. Это производство охватывает эпизоды их финансирования, а также факты похищения протестующих, пыток и убийств, и касается событий января-февраля 2014 года.

В рамках этого производства, среди прочего, расследуются факты взаимодействия между так называемыми титушками и правоохранителями.

Насколько мне известно, основную часть материалов данного уголовного производства уже передано в следственное подразделение ГБР.

- Следствию удалось установить, как их организовывали? Сколько платили? Где набирали? Какие задачи ставили? Как координировали?

- Удалось до определенного уровня. Есть уже и приговоры судов, вступивших в законную силу, которыми эти обстоятельства установлены. Однако они пока ограничиваются средним звеном.

Если так условно считать, между обычной титушкой и высшей лицом, дававшим деньги и по которому сегодня есть приговор суда, было два звена "менеджеров".

То есть, есть конкретное лицо, которому была поставлена задача найти людей, которых можно привлечь к похищению протестующих, охране определенных мероприятий, к противодействию акциям протеста. Если провести аналогию с обычным рынком труда, это как менеджер среднего звена. Он даже привлекал не самих этих лиц, а "менеджеров" уровнем ниже, а те уже искали исполнителей.

И вот это лицо получило деньги. Причем немалые. За несколько дней работы - 15 000 долларов.

- А сколько платили титушкам?

- По разному. За ночную смену они получали 800 грн. У нас есть приговор по одному из таких "менеджеров" среднего звена. Он сотрудничал со следствием, мы знаем, от кого эту сумму он получил. В отношении лица, предоставившего средства, судебный процесс продолжается.

- До высшего уровня так и не дошли?

- На уровне следствия дошли. Поскольку они находятся за пределами Украины, им осуществлено сообщение о подозрении и объявление в розыск.

- Координацией занималось МВД?

- Могу говорить об отдельных эпизодах. Например, в деле о похищении Луценко и Вербицкого и убийстве последнего мы установили, что действия организаторов преступления координировались с руководством Министерства внутренних дел. Наутро после похищения лицо, подозреваемое в его организации, ездило в МВД и заезжало на территорию министерства по пропуску, выписанному приемной министра.

В судебном заседании было допрошено лицо, в отношении которого были применены меры безопасности, поэтому могу только сказать, что это бывший сотрудник органов внутренних дел. На момент января 2014 года он занимал одну из руководящих должностей. Свидетель подтвердил, что организатор преступления обращался к нему с сообщением о похищении двух человек и спрашивал, может ли он их передать милиции, однако свидетель отказал.

Другую схему применили 23 января, то есть через 2 дня, и это дело сейчас слушается в суде по одному из бывших руководителей ГУ МВД Украины в г. Киеве. Правоохранители взаимодействовали с так называемыми титушками, те провоцировали драку с протестующими, и в дальнейшем правоохранители задерживали этих протестующих.

- Адвокат Евгения Закревская в интервью "Цензор.НЕТ" рассказала, что главное доказательство, а именно автомобиль, на котором похищали Вербицкого и Луценко, пропал. Не нашли?

- Он не пропал, а был незаконно отчужден. Так будет правильнее сказать.

- Его продали?

- Да. Мы знаем, где он находится, по этому факту уголовное производство сейчас расследуется.

- Алексей, еще одно резонансное дело - это убийство журналиста Сергиенко. Когда следствие придет к заказчику?

- Мы сейчас с вами снова влезаем в плоскость понятий "фигурант" и "подозреваемый".

- А если без этих юридических тонкостей? Общалась с его мамой. Искренне переживаю, что она ушла, не дождавшись ни одного приговора. Поэтому и спрашиваю: будет ли нести ответственность человек, который заплатил за убийство ее сына?

- Первое производство направили в суд прокуроры Черкасской областной прокуратуры. Мы присоединились позже.

Вы знаете наверное, что подсудность в этом деле менялась несколько раз. Сейчас оно рассматривается в Городищенском суде.

После того, как мы забрали фактовое производство, нашли основания для сообщения о подозрении лицам, привлеченным к уголовной ответственности за другие преступления, но связанным с этим похищением. И конечно, основная цель, которая у прокурора в этом производстве, - доказать вину заказчика. Насколько я знаю от руководителя группы прокуроров, это тот самый случай, когда нам известно - кто, но пока нет той совокупности доказательств, которая могла бы убедить стороннего наблюдателя и суд. Можно допустить фальстарт и не достичь результата. Если без достаточных доказательств сообщить лицу о подозрении, все это закончится оправдательным приговором. Это последнее, чего бы мы хотели, особенно в таком деле.

Нужно понимать, что для преступления, совершенного в условиях неочевидности, если только преступник не допустил очевидной ошибки, прямым доказательствам взяться вообще неоткуда. Потому что очевидцев не будет, следов тоже может не быть. А если речь идет о заказчике, который не был на месте происшествия, и на него не дают показаний исполнители, то в принципе не может быть прямых доказательств.

- Что-то вы очень пессимистично настроены ...

- Подождите, я не о том! Недавно Верховный Суд постановил очень классное решение по одному из уголовных дел, в котором прямо указал, что обвинительный приговор, даже при отсутствии прямых доказательств, может основываться на совокупности надлежащих и допустимых косвенных доказательств. Это действительно определяющее решение, потому что если бы правовое заключение Верховного Суда было бы другим, это фактически поставило бы крест на любое дело об убийстве или ином особо тяжком преступлении, совершенном в условиях неочевидности. Ведь преступнику, чтобы избежать привлечения к уголовной ответственности, достаточно было бы просто не оставить следов на месте преступления, не дать против себя показаний и позаботиться о том, чтобы не было свидетелей. Все!

Но, к счастью, Верховный Суд не принял позицию, столь популярную в адвокатской среде, что якобы вина лица в совершении преступления может быть доказана только при наличии прямых доказательств.

Я это к чему? Сейчас мы во многих делах идем по совокупности косвенных доказательств. В деле о похищении и убийстве Сергиенко у нас тоже есть отдельные косвенные доказательства на заказчика. Однако сегодня мы не можем сказать, что их совокупность является достаточной, чтобы сообщить ему о подозрении.

- Но вы не останавливаетесь?

- Нет, работа продолжается.

К сожалению, была ситуация, о которой вы тоже, возможно, слышали. Мы надеялись, что сдвинемся с места, когда один из обвиняемых, который в то время находился под стражей, согласился сотрудничать со следствием. Но было крайне важно изолировать его от других обвиняемых по этому делу. Он обратился с заявлением по обеспечению мер безопасности, нужно было его перевести в другой следственный изолятор.

И ключевым моментом стало судебное заседание, где судья предал огласке данные о том, что есть такое заявление. Представляете, он сидит рядом с другими обвиняемыми, а она спрашивает его об этом заявлении.

На эту тему: Справедливость и мемориал. Где и то, и другое на седьмую годовщину расстрелов на Майдане?

- Этому никак нельзя было помешать?

- Несмотря на протест следователя, который присутствовал в зале суда, судья заявила, что именно она руководит процессом и определяет, что можно объявлять в заседании. И прямо спросила обвиняемого, он его писал? А как он мог при других обвиняемых, сидевших рядом на скамье подсудимых, это признать? Конечно, он сказал, что это подделка.

После этого судья не дала разрешения на его перевод в другой следственный изолятор. А через незначительный промежуток времени ему изменили меру пресечения на домашний арест.

- Заказчик выиграл эту партию.

- Вы правильно говорите. Какая мотивация может быть у обвиняемого сотрудничать со следствием? Перед ним были определенные весы: кто сможет ему сделать больше? Следователь, который предлагает сотрудничество, меры безопасности и перевод в другой следственный изолятор, или заказчик преступления, который очевидно передавал через защитников обещания об изменении меры пресечения? Конечно, он колебался.

А тут прямо в судебном заседании судья разглашает данные о его заявлении об обеспечении безопасности, дальше он отказывается сотрудничать со следствием, и впоследствии его освобождают из-под стражи.

То есть в его глазах заказчик оказался влиятельнее следователя, и вопрос о сотрудничестве отпал сам собой.

- Эта судья продолжает председательствовать в деле?

- Да, несмотря на то, что обвинительный акт в отношении него направлен в суд, несмотря на заявленные ей отводы.

Здесь есть еще один нюанс. Обвиняемый, после изменения меры пресечения, вышел на пресс-конференцию, чтобы сообщить, что никаких заявлений не писал. Его вызывали на допрос, где он повторил то же самое: что не подавал такого заявления. Но почерковедческая экспертиза подтвердила обратное. На основании этого ему было сообщено о подозрении за дачу заведомо ложных показаний, и в очередном судебном заседании в Городищенском суде поставлен вопрос об изменении меры пресечения на содержание под стражей. При этом в ходатайстве об изменении меры пресечения мы прописали, что обвиняемый своими показаниями способствует судье избежать уголовной ответственности по делу, где она является обвиняемой. То есть судья, рассматривая ходатайство об изменении меры пресечения, должна была давать оценку, способствует ли он ей в избежании ответственности или нет. Это прямой конфликт интересов! Однако в удовлетворении отвода председательствующей нам было коллегией отказано и меру пресечения обвиняемому коллегия не изменила.

—

Татьяна Бодня, фото: Александр Зубко;  опубликовано в издании Цензор.НЕТ

На эту тему:

• Приговоры, подозрения, розыск: дела Майдана семь лет спустя
• От 800 гривен до $200 000. За что платили титушкам во время Майдана
• Евгения Закревская: Так не должно быть. Но сейчас нет другого выхода, мы должны это делать
• Дело Стерненко: триггер
• Криминальный путь. Памятка «терминаторам» из СНБО