«Дело Майдана» показывает, насколько прогнила правоохранительная система

Версия для печати

За четыре года по результатам рассмотрения преступлений Майдана было вынесено 50 приговоров. И лишь два человека получили реальную меру наказания, а отбывает срок один человек — «титушка» Василий Артюшенко. Еще 412 лицам было сообщено о подозрении, обвинительные акты по 258 лицам до сих пор находятся в суде.

Однако время идет, а это вредит следствию.

Свидетели забывают события тех дней, становится сложнее собирать вещественные доказательства, в государстве меняется законодательство, которое, мягко говоря, не способствует расследованию.

«Дело Майдана является делом номер один. В нем есть два больших блока. Первый — привлечение к ответственности людей на территории Украины. Как правило, это рядовые и среднего уровня исполнители преступного приказа о расстрелах мирных людей на Майдане. Второй — это дела Януковича, Захарченко, Якименко, следствие по которым завершено», — докладывал в начале декабря прошлого года генеральный прокурор Юрий Луценко.

Адвокат Павел Дикань ведет дела убийств активистов Майдана Устима Голоднюка, Андрея Дигдаловича, Юрия Паращука, Сергея Кемского, Виктора Швеца, журналиста Вячеслава Веремия, а также Дмитрия Чернявского, который погиб на евромайдане в Донецке 13 марта 2014 года.

В тему: Хроника Майдана. Как сыпался режим

По словам защитника, в последнее время появляется много интересных деталей дела, и если бы не сопротивление правоохранительной системы, удалось бы достичь и лучших результатов. «Недавно, например, появился новый свидетель по делу об избиении майдановцев на колоннаде стадиона Лобановского. Через четыре года!», — рассказывает Дикань.

Журналисты издания «Главком» встретились с юристом, чтобы поговорить о том, что же мешает в расследовании резонансных дел и вынесении справедливых приговоров.

Адвокат семей Небесной сотни Павел Дикань

— Реальные сроки по делу Майдана получили лишь два человека. Такие итоги работы правоохранителей за последние четыре года можно считать удовлетворительными?

— Действительно, реальные сроки получили два человека. Причем один из них не отбывал наказание, потому что ему было засчитано предварительное заключение, а у второго скоро заканчивается срок наказания.

С другой стороны, достижением следствия можно считать то, что все-таки общая картина преступления ясна, установлены главные заказчики, организаторы и исполнители. В отношении некоторых из них уже инициировано заочное досудебное расследование, ведь подавляющее количество причастных к этим преступлениям скрываются на территории России и привлечь их к ответственности в Украине фактически невозможно.

К сожалению, один из самых непонятных моментов этого расследования — то, что подозреваемые продолжают работать в правовой системе. Очень многие из тех, кто обвиняется в преступлениях во время Майдана, до сих пор являются сотрудниками МВД. Однако мы говорим сейчас только об исполнителях. Все вышесреднего звена сбежали сразу после протестов.

— О ком из правоохранителей идет речь?

— У нас идет дело об избиении 21 января (2014 года) ребят на колоннаде стадиона имени Лобановского. В этом деле к нам приезжает обвиняемый, действующий сотрудник харьковской полиции Хандрыкин. Он идет на работу, потом его вызывают в суд, он улыбается в суде и возвращается на работу. Несмотря ни на что, он продолжает работать, но есть много доказательств его причастности к этому преступлению.

Так же относительно избиения 1 декабря (2013 года): заместитель командира роты «Беркута» Пустовой обвиняется в служебной халатности. Он был заместителем командира роты «Беркута» в Киевской области, а сейчас он является заместителем командира роты спецназначения Киевской области.

Были же абсолютно вопиющие случаи, когда Департамент спецрасследований ГПУ вручил подозрение действующим руководителям управления Национальной полиции в городе Киеве (речь идет о подозреваемых — Игоре Бабиче, Анатолии Серединском и Сергее Поготове — «Главком»). Когда суд избирал им меру пресечения, пришло руководство Нацполиции и доказывало, что это очень важные для органов люди.

То есть моральные качества не имеют никакого значения для нынешней полиции. Каким может быть реформирование правоохранительных органов, когда человек обвиняется в совершении преступлений во время протестных акций и сейчас он же продолжает выполнять обязанности на той же должности? Это система, которая была создана не для защиты прав граждан, а для охраны прав чиновников. Так оно сейчас и остается.

— С точки зрения права, нет ли конфликта, когда подозреваемые продолжают свою работу?

— Очевидно, что есть, но во многих случаях суды не считают это достаточным основанием для отстранения от должности. Прокуратура обращается, а суды не удовлетворяют. «Ну, избил он там кого-то, когда-то, чем это мешает ему выполнять такие обязанности сейчас?», — примерно такое обоснование.

В последнее время Высший совет правосудия начал принимать решения об освобождении судей, причастных к вынесению незаконных решений во время Майдана. Для этого понадобилось четыре года. В Киеве практически во всех судах были процессы о незаконном задержании во время Майдана, лишение водительских удостоверений граждан за поездку 29 декабря 2013 года в Межгорье.

— Кого-то из судей можете назвать, кто участвовал в незаконных задержаниях во время Майдана?

— Я могу назвать Олега Линника из Шевченковского районного суда города Киева, который судил майдановское дело. Также Елена Мелешак из Шевченковского райсуда. Однако эти судьи не были привлечены к ответственности в силу того, что срок для привлечения иссяк.

В тему: Судья Олег Линник — подельник убийцы журналиста Веремия

— По закону, с 20 ноября 2017 года департамент специальных расследований ГПУ больше не может открывать новые производства по преступлениям Майдана. Часть дел Майдана должна быть передана НАБУ, часть — новосозданному ГБР, которое фактически еще не создано и не укомплектовано. Что сейчас происходит с делами: они застряли где-то между ГПУ, НАБУ и ГБР?

— Насколько я знаю эту ситуацию, одно из должностных лиц прокуратуры, заместитель Горбатюка, взял на себя ответственность передать эти дела в НАБУ. Там не были готовы к этому, и через определенный срок дела вернули в Департамент спецрасследований, но время было потеряно. Зачем это делается, я не понимаю.

Мы видели много случаев, когда расследование выходило на лиц, которые не были очень важны в системе Януковича, но которые были близки к другим высшим политикам. Вот в этих случаях руководство ГПУ просто месяцами не согласовывало выдвижение подозрений. Яркий пример, по-моему, об этом сказал председатель Департамента специальных расследований ГПУ Горбатюк — Вера Ульянченко (бывшая глава Киевской ОГА, руководитель секретариата президента Ющенко, жена тестя Макара Пасенюка, финансового консультанта бизнеса Петра Порошенко — «Главком»). Вот эта связанность все равно остается. Не думаю, что такие решения относительно затягивания принимают только главные чиновники: вокруг них много исполнителей, которые в силах определенную бумагу положить в ящик на долгое время и таким образом помочь кому-то.

Расследование Майдана — это лакмусовая бумажка, которая показывает: эта система абсолютно прогнившая и не способна к изменениям. Создается впечатление, что законодатель системно пытается сделать все для того, чтобы эти расследования не были доведены до конца. Принимаются изменения, которые уменьшают сроки расследования и полномочия следственного органа.

— Что же сейчас происходит с делами Майдана? На четвертую годовщину трагических событий власть должна же хоть что-то показать.

— Наиболее перспективна ситуация с расследованиями была, наверное, в 2015-2016 годах. Тогда эти дела действительно были в Департаменте специальных расследований. Именно там, в департаменте, который был создан только в 2014 году, начали все систематизировать. Конечно, на этом этапе нужно было максимально аналитически усилить департамент. Нужно было предоставить надлежащие современные технические средства, базы данных, людей ... Наоборот, ничего этого сделано не было, была только попытка переложить ответственность на следователей. Сначала Ярема, потом Шокин (занимали должность генпрокурора в 2014-2016 годах, — «Главком») говорили, что поддерживают этот департамент. Но поддержки не было. Затем пришел Луценко, который сказал, что все плохо и нужно разделить все дела Майдана: экономические — в одну сторону, организованная преступная группировка во главе с Януковичем — в другую. Все рядовые преступления решили оставить в департаменте.

По моему мнению, это все одна система преступлений, в основе которых экономическая составляющая. Янукович и его окружение сделали это для того, чтобы защитить то, что они украли. И решение о разделении дел на пользу расследованию не пошло.

В тему: Беркутовец, убивавший на Майдане, отпущенный судьей, спокойно уехал в Россию с подельниками

— На рассмотрение дел Майдана повлияет реформа судов: ликвидация районных и создание окружных судов, в том числе в столице?

— Сегодня это еще никак не повлияло, но под расследование этим заложена мина. Согласно украинскому законодательству, если есть новый состав суда, то он должен начинать рассмотрение любого дела заново. Это касается не только дел Майдана, но и всех.

В гражданском, хозяйственном, административном законодательстве дела редко тянутся годами, а для криминального — это обычное явление. Например, дело, которое рассматривается в Святошинском районном суде города Киева по обвинению сотрудников «Беркута» в террористической деятельности, в убийствах рассматривается уже три года. Опрошено очень много людей, много материалов. Обвиняемые находятся под стражей. Мы говорим о сотрудниках «Беркута», которые находятся под судом. Это Морозкин, Зинченко, Тамтура, Янишевский и Малинченко. Каждые два месяца должно продлеваться мера пресечения в виде ареста подозреваемым. Каждый раз защитники говорят: «Они три года сидят. А по закону Савченко — это шесть. Так, может, уже слишком? Возможно, они будут признаны невиновным, поэтому нужно их освободить!».

Представьте себе: новый председатель суда вывешивает на дверях объявление «Предыдущий суд прекращает свои полномочия», тогда все должно начинаться сначала. В таком случае с момента прекращения суда и до момента первого судебного заседания в новом суде пройдет более двух месяцев. Тогда подозреваемые просто выйдут на свободу. Так законодательство у нас сделано, что каждые два месяца должна пересматриваться мера пресечения, даже если люди обвиняются в тяжких преступлениях.

— В деле убийства журналиста Еремея во время Майдана был осужден условно на четыре года только Юрий Крысин. Судья Линник объяснил такой приговор тем, что действовал в пределах предъявленного обвинения. Так ли это на самом деле?

— По моему мнению, учитывая роль Юрия Крысина и те доказательства, которые были представлены при судебном разбирательстве, приговор несправедлив. На него уже подана апелляция как представителями потерпевших, так и прокуратурой, которая будет рассматриваться 1 марта. Крысин — очень интересная фигура, которая тем или иным образом проходит по очень многим эпизодам Майдана. Он фактически много лет сотрудничал с рейдерскими группами, после захвата Лукьяновского рынка был его директором. Надлежащую оценку его деятельности во время Майдана еще не дана.

— Шевченковский райсуд Киева отпустил из-под стражи двух титушек — Олега Гебана и Сергея Костенко, обвиняемых в покушении на убийство активистов евромайдана. Почему это произошло?

— Там, это абсолютно точно, недостаток работы суда: и судей, и присяжных. Отпустили, так как суд недееспособен. Присяжные перестают ходить, отказываются. Вследствие того, что дело не продвигается, судья вынужден выпустить обвиняемых.

— Вы с кем-то из подозреваемых общались? Например, с Крысиным?

— Мне не о чем с ними общаться, честно говоря. Это люди совсем из другого мира, другой системы ценностей. С ними не о чем говорить. Тем более, что в большинстве случаев они врут, но все равно там аргументация примерно такая: «Мне дали денег — и я пришел, сказали того побить — я побил, сказали стрелять — я стрелял. Ну, мне же деньги дали. А когда нельзя было не стрелять, я старался не стрелять. А деньги получил». Правоохранители говорят: «На нас нападали — мы отбивались». А то, что стреляли в безоружных людей, в том числе, в тех, кто пытался вытащить раненых — умалчивают.

— Адвокат «беркутовцев» Александр Горошинский в интервью «Главкому» рассказал, что в ходе расследования было проведено 40 баллистических экспертиз пуль, в том числе изъятых из тел погибших. В 36 экспертизах сделаны выводы о том, что идентифицировать пули невозможно. Пересматривались ли выводы таких экспертиз?

— В деле провели три или четыре экспертизы пуль. Сейчас назначили еще одну в Харькове. В январе туда впервые за четыре года поставили новое оборудование, новый микроскоп, который позволит все-таки, по нашему мнению, провести качественные экспертизы. Я бы хотел их дождаться.

— Какие новые вещественные доказательства удалось получить в последнее время?

— Еще в 2015 году СБУ говорила, что нашло оружие «Черной роты», по этому оружию так же были проведены экспертизы. Эти доказательства еще не приобщены к делу, поэтому их можно будет оценивать только после открытия материалов в суде.

Я знаю, что пули из тел раненых и погибших идентифицированы. И часть из них указывает именно на это оружие. Как по мне, еще есть масса работы в этом производстве. Следственный эксперимент продолжается. Исследования проводятся. Надеюсь, что новые факты будут в ближайшее время.

И уже прошло четыре года: свидетели просто забывают то, что творилось. Надо понимать, что суд не может принимать сейчас, согласно процессуальному законодательству, те показания, которые они давали на стадии досудебного расследования. Эти протоколы не является доказательством. Свидетели должны повторить эту информацию в суде, однако они не помнят уже. «Помните ли вы, что там был человек в красной шапке?», — спрашивают, например, в суде. «Ну, возможно, но я не помню». На этом допрос закончится.

— Из высокопоставленных чиновников кто-то тормозит дело, кто мешает адвокатам в работе?

— Я не верю в то, что Юрий Луценко или Петр Порошенко, или кто-то еще там из чиновников будет лично тормозить дело. Зачем? Все-таки эти люди были внутри этих событий. Однако до сих пор во власти есть персоны, которые в то время так же занимали высокие должности в окружении Януковича. Ну можете отследить, кто именно. Возникает вопрос, как они до сих пор там могут работать.

— Действительно ли значительная часть доказательств причастности сотрудников «Беркута» к убийствам на Майдане уничтожена?

— Документы уничтожены практически все. Сохранилось мало из того, что имеет отношение к приказам, которые представлялись по личному составу, расположению подразделений, зон ответственности, поставленных задач. Эти данные собирают по крупицам. Многие доказательства просто не были собраны.

Я когда-то разговаривал с американцами, то по их мнению, это вообще невозможно расследовать, так как место преступления сразу было скомпрометировано. Ходил, кто попало и как попало. Усилиями группы следователей все же многое было сделано. Если бы они получили надлежащую поддержку, то мы имели бы возможность отличаться от большинства стран, где преступления такого рода расследовали 10, 20, 30 лет. Пока мы движемся именно в таком направлении — еще, наверное, лет 10 и какие-то результаты получим ...

— Как менялись настроения семей Небесной сотни в течение этих почти четырех лет?

— Конечно, время лечит раны, но желание наказать виновника остается. Желание справедливости никуда не денется. Это их поддерживает. Я не могу сказать, что кто-то кого-то простил. Может, такие люди и есть, но их немного.

— Делает ли сейчас Украина что-то на международной арене, чтобы доказать причастность тогдашних чиновников к трагическим событиям в центре Киева в феврале 2014-го?

— Когда были определенные надежды на то, что Международный уголовный суд примет это дело, то многие западные специалисты приезжало к нам, они пытались помочь организовать надлежащее представление документов для Международного суда. Однако тогда Украина имела такую странную позицию: «Сделайте это за нас быстро, потому что мы сами не можем, иначе мы с вами не поработаем».

Если говорить о помощи, то пока есть надежда, что ЕС таки примет дело в отношении Донбасса, возможно, Крыма, и в последнюю очередь, возможно, все-таки, по Майдану. Прокурор МУС признал, что в преступлениях, совершенных на Майдане, есть признаки преступлений против человечности, но пока нет подтверждений признаков системности или распространенности нападения на гражданское население.

К сожалению, наша Генеральная прокуратура, которая ответственна за представление дела, этого не делает. Было три представления доказательств в офис прокурора МУС от адвокатов, представляющих интересы потерпевших, и одно представление от Генеральной прокуратуры. По моему мнению, существует риск того, что после доклада прокурора Международного уголовного суда по этому делу в конце года оно может быть закрыто.

— Экс-глава СБУ Валентин Наливайченко говорит, что видел российских спецназовцев на Майдане в 2014 году, и видел, как на российские шевроны прикрывала украинская спецформа. Такие же заявления делал спикер Андрей Парубий. Появились ли какие-то доказательства пребывания россиян кроме этих показаний?

— Есть отдельное направление, которое изучает причастность российских спецназовцев к Майдану. Им занимается специальная группа прокуроров. У меня нет информации о доказательствах, которые у них есть, и есть ли они вообще. Заявления политиков об этом должны подтверждаться конкретными фактами или свидетельствами. Насколько я понимаю, то их не было. Но мне кажется, что основания для для таких слов есть и, возможно, все это будет когда-то доказано. Какая-то причастность россиян к происходящему была, по моему мнению. Действительно, единственной, к кому мог обратиться Янукович, это Россия.

— Что сочтете для себя приемлемым результатом по делу Майдана?

— Реальным результатом я буду считать наказание исполнителей и вынесение, пусть и заочно, приговора организаторам высшего уровня.

—

Юлія Тунік, опубликовано в издании Главком

Перевод: Аргумент

В тему:

• Горбатюк о «деле Майдана»: ни по одному прокурору, следователю и судье приговоров нет
• Горбатюк: розслідування злочинів Майдану затягують Порошенко, Аваков, Луценко, Грицак
• Работа на Москву. Как Порошенко и Луценко уничтожают следствие по «делам Майдана»
• За избитых детей на Майдане боевикам «Беркута» заплатили по 500 долларов премии. (Обновлено)
• Саакашвили убежден, что у власти в Украине те же люди, которые отравили Ющенко и расстреляли Майдан